jonas |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
◁ damaged code ▷
◄ Znaki – Неубиваемый ►
участники: Katsuki Bakugo и Morty Sanchez
время и место:одно из Земных измерений, Япония, Мусутафу, школа Юуэй;
◁ СЮЖЕТ ▷
Если пытаться использовать и склонять на сторону зла, то только самых сильных и способных.
Проводить дни в одиночестве гордом привычкой было ещё с детства самого, но после крутых поворотов жизненного пути и не особо приятных сюрпризов в целом — это начало перестать в манию; держаться подальше от остальных, запереть под замок крепкий все свои эмоции, чувства и переживания да оставаться наедине со своими химерами в тщетных попытках их побороть. Раз за разом, день за днём — получать результаты, эквивалентные нулю, но всё равно пытаться помножить их на число, равное бесконечности, в попытке побороть непоколебимое правило математики да получить в итоге положительный результат. И плевать, что математика — не жизнь и наоборот, отчего-то именно её правила хочется применять снова и снова в попытке доказать что-то самому себе в первую очередь. Но только вот что именно — он и сам не может понять до сих пор.
Кацуки Бакуго снова и всего мало: времени на тренировки, их результаты, компании самого себя, — посему он недоволен, недоволен до такой степени, что степень его агрессивности множится в геометрической прогрессии, в прямом смысле превращая его в бомбу замедленного действия: неосторожное движение — взрыв, последствия которого могут достичь небывалых масштабов и откровенной катастрофы, в первую очередь касаясь его внутреннего состояния и уравновешенности, что трещала по швам с тех самых пор, как его в целости и сохранности вернули из плена Альянса Злодеев.
Вернули. Т о л ь к о к а к о й ц е н о й.
learn from my mistakes, learn from this mistake.
learn from our mistake, learn from their mistakes.
learn. learn. l e a r n.
В тренировочном зале невыносимо душно, но ему это кажется только, потому что дела обстоят наоборот; только наедине с собой, только на свободу выпустив химер собственных, Кацуки может позволить себе неистовствовать и срываться на первом, что под руку тяжёлую попадётся — так намного легче даже дышать, так становится проще хотя бы на пару минут , так легче памятью управлять и легче забыть обо всём. Он понимает прекрасно, что это всего лишь самообман и иллюзия, но цепляется всё равно за эти краткие минуты покоя, лишь бы голову освежить и сил зачерпнуть ладонью.
На полу, совсем недалеко, валяется очередная газета, которую от взора Бакуго старательно прятали одноклассники, но он не слепой: ухватить Каминари за шкирку и забрать очередное детище СМИ труда не составило, трудно было потом держать себя в руках, бегая взглядом по страницам и угольно-чёрным строкам, что будто бы насмехались над одним его существованием.
Кто мы теперь без Всемогущего? Сколько дней осталось до хрупкого мира? Кацуки Бакуго — герой или злодей? Столько потрачено ради спасения одной души — окупится ли эта жертва? Действительно ли этому мальчику можно доверять? Откуда ждать следующего удара? Как долго нам ждать нового героя? Кто спасёт наши души? Кто избавит мир от злодеев? Кто придёт на смену ушедшему на покой Всемогущему?
Слова могут бить и ранить тяжелее физических увечий, Кацуки Бакуго знает об этом не понаслышке, но всё равно морщится так, будто кто-то сердце ледяной рукой сжимает и прокручивает, из лёгких выбивая кислорода остатки и не давая сделать ни единого вдоха более. Это тяжело, это правда тяжело бороться с общественностью и держать себя в руках, делать вид, что ничего не происходит, когда на самом деле каждая иронично брошенная фраза отдаётся ножом острым по душе, открывая только-только затянувшиеся раны вновь. И здесь впору ненавидеть весь мир и замыкаться в себе, впору копить эту ярость и досаду, проще тешить себя обидой и топиться в жалости, в тщетном убеждении, что именно это, именно это может помочь, но он отметает это прочь — взрывает легко и непринуждённо, будто бы сметает с пути очередную помеху. Он готов топтать чужие мнения и идти по головам, он готов плевать на эти колкие слова и съедать, давиться ими с упоением, проглатывая и переваривая, обращая это не в слабость — силу, и он делает это. Ему подвластно абсолютно всё, а б с о л ю т н о в с ё, кроме одной-единственной вещи.
От ненависти к самому себе — не избавиться. От тяжести свой слабости — тоже.
Кацуки с яростью пинает первый попавшийся предмет и тут же в правой руке взрыв создаёт, освещая полумрачное помещение, Кацуки смотрит вперёд, но видит не пустоту, а самого себя — жалкого, раздавленного и ни на что не способного; это его отражение глядит с зеркала каждый блядский день, приходит во снах каждую чёртову ночь — не даёт ни минуты грёбанного покоя, заставляя раз за разом прокручивать случившееся в голове. Он старается найти выход, но его нет. Ощущение, что вокруг нет ничего абсолютно, кроме тупика, в который он сам себя и загнал, а теперь вынужден метаться из стороны в сторону, подобно раненному зверю.
Бесит.
Бесит.
К а к ж е б л я т ь э т о б е с и т.
Бакуго не держит себя в руках — срывается на крик громкий, тоскливым эхом отдающийся о стены тренировочного зала, хватается за голову, на виски с силой давит, дабы хоть ненадолго прогнать изнутри убивающие эмоции, потому что если он их не раздавит — как ему двигаться дальше, как исправить свои ошибки, если даже с самим собой нет сил справиться? К а к, ч ё р т в о з ь м и, к а к?..
Только вот одиночество и очередной сеанс препарирования самого себя прервать приходится. Он дёргается в сторону, когда чувствует, когда ощущает к а ж д о й клеточкой тела чужое присутствие, и в очередной раз задыхается, но на этот раз от приступа ярости — Кацуки Бакуго ненавидит непрошеных свидетелей своей слабости, Кацуки Бакуго тут же забывает обо всём и ставит только одну цель, до которой доберётся обязательно — у н и ч т о ж и т ь нарушителя спокойствия, взорвать и заставить убраться подальше, пусть только…
— Может, пора показаться и прекратить играть в крысу в тени, а?
Мир, сгорающий прямо на его глазах, орет множеством голосов. Молит о пощаде, цепляется за жизнь и смотрит на подростка вызывающим одну только жалость взглядом. За спиной с оглушающим грохотом рушатся и обваливаются в бездну стены домов, магазинов, торговых центров, школ и больниц. Эпицентр апокалипсиса, должного стереть с лица вселенной очередное земное измерение, находится в нем самом, разрывает плоть, размывает бывшее лишь временным обманом стабильность эмоционального состояния, вгрызается в глотку и не дает дышать. Хотел бы он сказать, что все закончилось там, где началось, только вот, еще ничего не закончилось - для него, да и начало – Рик - принадлежит целой вселенной. Гравити Фолз же, источник заразы, которая обязательно поглотит всю Землю – всего лишь один из рубежей перед финальной целью. Целью, которую он обязательно достигнет, даже не смотря на потревоженную близнецами Пайнс эмоциональность. Он не выпустит ее дальше отношения к Мэйбл и Дипперу, здесь и сейчас насладится зрелищем умирающего не без его помощи мира и заберет частичку от него с собой, в то измерение, где под ногами не будет места почве сожалений.
***
О Земле С-87 он никогда не слышал – не видел необходимости искать все измерения, так или иначе привычные глазу и жизни. Ну и зря. Найди он его раньше, то смог бы в разы сократить время ожидания встречи с ученым. Метаморфозы, произошедшие здесь с людьми и давшие им возможность выделиться среди себе подобных какой-нибудь необычной способностью, могут помочь Морти в усовершенствовании собственных технологий. Конечно, навряд ли у него получится вживить себе что-то такое же, но все же, данные о генетическом начале этого явления, скорее всего, будет где применить. Лучше поздно, чем никогда, верно?
Вопрос лишь в одном – с чего стоит начать. Откуда. В любой стране, в любом городе должны найтись люди, которые, будучи подвластны обстоятельствам, сломлены или подавлены, легко поведутся на речи о возможности улучшить «способность». Ведь, кому не хочется стать сильнее и круче в реалиях мира, в котором платят сильнейшим супергероям. Платят супергероям. Вы только вдумайтесь. Звучит смешно. Похвала за повышенное ЧСВ и желание поднять свою жизнь на новый уровень за счет беды кого-то другого.
Звучит знакомо, да, Морти? Когда-то он попал под равнозначное использованию влияние Рика, а совсем недавно и сам уничтожал каждого встречного ради собственной выгоды. А все потому, что закон выживания един для всех, только вот одни возводят свои действия в степень добра, а другим приходится довольствоваться ярлыком злодейства.
Япония, что собрала в себе самых знаменитых героев, речи о которых ведутся на всех высших уровнях, исключая разве что межгалактический, становится отправной точкой. Морти цепляют упоминания о человеке, браво кличущим себя Всемогущим, о лучших в мире школах, выпускающих высоко квалифицированных борцов со злом, подростках, подающих большие надежды. Достоверные исторические сводки, которые он собирает по крупицам ознакомления ради, выглядят как сказки сошедших с ума утопистов. Добро в очередной раз побеждает зло. Идеальный мир для идеальных людей. Не нуждайся Смит отчаянно в дополнительных преимуществах перед Риком и Консульством Цитадели, то так и остался бы наедине со своими скептицизмом.
***
На верстаке чуть в стороне от разобранного плазматического автомата лежит газета, голограмма над которой содержит дословный перевод текста на английский. Классно, конечно, знать несколько межгалактических языков, но в пределах данной альтернативной версии Земли его знания бесполезны, в связи с чем приходится изощряться. Еще на стадии набросков плана Морти понимает, что без встроенного переводчика попросту не сможет найти общий язык с выбранной целью.
Кто мы теперь без Всемогущего? Сколько дней осталось до хрупкого мира? Кацуки Бакуго — герой или злодей? Столько потрачено ради спасения одной души — окупится ли эта жертва? Действительно ли этому мальчику можно доверять? Откуда ждать следующего удара? Как долго нам ждать нового героя? Кто спасёт наши души? Кто избавит мир от злодеев? Кто придёт на смену ушедшему на покой Всемогущему?
Он в который раз пробегается по строчкам, вглядывается в фотографию и прокручивает в голове недавние события, случайным свидетелем которых стал. Вникнуть во все нюансы сразу довольно трудно, но Смит перерывает достаточное количество информации, чтобы понять очевидное: Кацуки Бакуго – лучший претендент на диалог. Диалог, который не просто может помочь проникнуть в суть, как здесь их называют, «причуд», но и обзавестись союзником, конечная судьба которого – стать подопытным мясом. На последнее Морти рассчитывает в самую последнюю очередь. Он знает, как манипулировать людьми, подвергшимися общественному давлению, но не как обуздать взрывной характер, помноженный на весьма опасную физическую способность. Ему стоит быть осторожнее и, если не переманить подростка на для него же более выгодную сторону, то хотя бы узнать что-то новое и уйти живым.
***
Брать с собой что-то кроме усовершенствованного плазматического автомата и портальной пушки Морти кажется излишним. На модификацию оружия он тратит несколько дней, но без старания сделать его мощнее по отношению к потенциальному противнику. Улучшения касаются только защиты, которая Смиту точно пригодится, если собеседнику что-то не понравится, а бойня покажется лучшим выходом.
Днем Академия Юэй наверняка выглядит более оживленной, нежели ночью. Местные охранные установки оказываются не рассчитаны на то, что кто-то может просто телепортироваться сразу внутрь здания, поэтому в тренировочном зале Морти оказывается без каких-либо проблем. И сказать, что он приходит вовремя, значит, ничего не сказать.
Шелест его шагов и скрип двери глушится жалобным криком. Воплем, полным отчаяния и немой мольбы о помощи. Он эхом бьется о стены словно птица, что не в силах найти окно, через которое сама же и пробралась в заготовленную клетку. Для этой боли, впитавшейся в чужую кожу, ставшей с ней единым целым, нет выхода дальше высоких стен зала. После всплеска она отпустит на мгновение, чтобы потом с новой силой скрутит тело. И Смит видит это своими глазами, видит, как взметаются руки к голове, стискивают виски, в надежде подавить разрывающие изнутри эмоции, и усмехается, находя в этом парне отголоски собственной боли пятилетней давности.
- За тобой слишком интересно наблюдать, - откликается Морти на призыв выйти из тени. Поправляя ремень автомата на плече, он выходит на освещенный светом с улицы кусок пространства и задерживает взгляд на лице парня, чье выражение не успевает так быстро избавиться от горечи поражения самому себе, но зато уже готовится похвастаться раздражением и злостью, - твои навыки впечатляют, - короткий кивок на чужие руки, - даже слишком. Но воешь почему-то тут словно побитая и брошенная всеми собака, да причем так громко, что слышно в других измерениях. Неужели тебя вводят в сомнения в собственных силах заголовки желтой прессы?
Существует довольно-таки ироничное высказывание о том, что мол покой нам только снится, и то — не всегда. Кацуки уже давно понял, что в этой жизни даже мирный сон — непозволительная роскошь, что уж говорить о реальности, когда даже банальная, на первый взгляд, тренировка, может подбросить очередной [не]приятный сюрприз. Ничего не предвещало беды: он просто находился наедине со своими химерами, просто давал им волю и позволял сводить себя с ума ненадолго, выплёскивая накопившуюся ярость с одной единственной целью — дать себе о т д ы х, отпустить хотя бы на несколько минут гнетущее чувство вины, свыкнуться с пережитым и идти вперёд, взрывая на своём пути любое препятствие. Ничего не предвещало беды: он просто тонул в своих размышлениях и прошлом, позволяя блядские слабости, от которых потом будет воротить и к самому себе испытывать отвращение, но есть такое чёртово слово — н а д о; это всё надо пережить, надо собраться с силами, надо пропустить себя самого через мясорубку, разрезать душу, дабы убедиться, что внутри не так пусто, как кажется на первый взгляд, слепить себя заново и идти вперёд. Но даже этого ему судьба не желает позволить, заставляя раз за разом, раз за разом проходить грёбанные испытания, испытывая его на прочность. Что ж, очередной её каприз нужно не только встретить — вытерпеть достойно, и он справится — всегда справлялся ведь.
Бакуго исподлобья наблюдает за нарисовавшимся из тени незнакомцем, внимательно изучая и анализируя каждое его слово, действие, мимику — сбор информации — важная часть в жизни каждого героя, без которой получаются лишь опрометчивые шаги и поступки, влекущие за собой иной раз непоправимые последствия. Всё это на собственной шкуре он уже испытал сполна — никакого желания повторять не было.
— Свали туда, откуда пришёл, пока я тебе не помог, — он не церемонится и не подбирает слова, как и всегда, рубит с плеча и давит на странного парня, всем видом давая понять, что ничего кроме агрессии от него ждать не стоит. Кацуки Бакуго не желает идти на контакт, более того, всё это уходит в минус, стоит только ему услышать ненавистные всеми фибрами души слова: н о в о е ш ь з д е с ь к а к п о б и т а я и в с е м и б р о ш е н н а я с о б а к а.
Будущий герой не собака — хищник, пусть и раненный, изрядно потрёпанный, но хищник, который не позволит загнать себя в угол в каком бы состоянии он ни был, поэтому сейчас он скалится откровенно и едва ли не рычит утробно, будто бы предупреждая о том, что незнакомцу стоит действительно б е ж а т ь и как можно скорее. Он нетерпеливо разминает затёкшее плечо и тяжело ступает к парню, медленно, но верно сокращая расстояние между ними.
Информация.
Информация.
Ему нужно б о л ь ш е информации.
У незваного гостя странное поведение и слова, которые заставляют думать тут же о нём далеко не в самом приятном ключе, особенно когда дело касается других измерений. Кацуки Бакуго реалист — он не верит в другие миры, он не верит в то что не видел собственными глазами, именно поэтому любой, кто начинает нести подобную чепуху в его присутствии, причём с вполне себе адекватным видом, сразу причисляется к безумцам. Сумасшествие, как известно, не только заразно, но и опасно — стоит быть настороже? Возможно.
Идём дальше. Ещё несколько шагов вперёд.
Взгляд цепляется на незнакомое ему оружие, что при себе имел странный незнакомец — он не видел и тем более, не слышал о подобном, пусть и активно интересовался данной темой; либо изобретение злодеев, либо просто что-то пропустил, но в любом случае — раз взял это с собой, допускал возможность не самого благоприятного исхода, следовательно, намерения его возможно далеко не самые яркие и радужные. Очередное похищение? Очередная шавка…
— Если ты от урода Шигараки, то лучше тебе сразу готовиться сдохнуть. — Бакуго опасно щурится, допуская вариант, что после неудачной попытки и заключения их лидера под стражу [ ценой секрета Всемогущего и его отставкой ], Альянс Злодеев не будет оставаться в стороне, не будет прятаться и зализывать раны, в надежде, что кто-то свершит месть за них. Будучи у них в плену, он прекрасно понял, что эти люди больные и фанатичные до своих целей и их не волнуют методы, которыми оные придётся достигнуть. Вполне себе возможно, что теперь они решили взять реванш и в очередной раз заставить его перейти на их сторону, только вот в этот раз с ним уже никто не будет церемониться и вести мирные беседы. Дело дрянь, с какого угла на него не посмотри.
На всякий случай в голове тут же прокручивает тысячу и один вариант своих действий, понимая, что ни один из них не выглядит особо убедительно. он ненавидит звать на помощь и ждать подмоги, но в свете недавних событий уяснил, что иной раз это стоит делать, дабы избежать негативных последствий. Только вот незадача — поблизости явно не было никого, ибо все предпочитали в такое время суток отдыхать, а не находиться невесть где в компании только самого себя. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, Кацуки Бакуго не в первый раз рассчитывает т о л ь к о на себя, не в первый раз вытаскивает себя из передряг — если раньше справлялся, то что может помешать сейчас?
Кацуки останавливается только тогда, когда между ними расстояние чуть больше вытянутой руки: относительно безопасно, относительно близко и удобно для атаки. Руку сжимает в кулак, готовясь в любую минуту с места сорваться в атакующем жесте или наоборот — в защитном, какой бы ситуация не была, он готов к любому исходу и больше не допустит ошибок прошлого.
— Мне не нравится то, что ты, кажется, думаешь, что знаешь меня, — не стремится поправить севший от сложившегося напряжения голос, не стремится сделать его громче — если нужно будет, тот сам всё расслышит, ведь так? — Но лучше тебе либо как я л ю б е з н о предлагал скрыться с моих глаз долой, либо рассказывать, какого хрена тебе от меня надо. И я не люблю ждать, усёк?
Бакуго замолкает в ожидании ответа, наконец таки понимая, что именно его особенно напрягает в незваном госте, лишний раз благодаря самого себя за излишнюю наблюдательность: когда то что ты видишь расходится то с чем ты слышишь, здесь или ты сходишь с ума или дело нечисто. Всё же старается придерживаться второго варианта, когда [не]терпеливо ждёт ответа на все свои высказывания и его дальнейших действий, стоит лишний раз убедиться: расходятся ли слова с движением губ, и если да, то вся эта идиотская ситуация достигает полнейшего абсурда, начиная более походить на очередной ночной кошмар. Только вот проснуться у него нет никакого права, как и допустить ошибку, позволяя этому реальному сну затянуться.
